31 декабря – ИА SM.News. Новокуйбышевским театром-студией «Грань» он руководит уже десять лет и теперь, кажется, добился строительства для него собственного здания. Во время недавней прямой линии губернатор Самарской области Дмитрий Азаров сообщил, что в следующем году строительство в Новокуйбышевске нового храма культуры, наконец, начнется.
Бокурадзе тем временем вошел в региональный штаб Общероссийского народного фронта, выступил меценатом, предоставив на аукцион благотворительного фонда «ЕВИТА» лот-сюрприз, и готовится покорять новые вершины вместе с труппой своего маленького провинциального театра, которая насчитывает только двенадцать актеров, но стала настоящим феноменом в Самарской области.
— Денис Сергеевич, а где ваши «Золотые маски» хранятся? Своего места ведь у театра пока нет — он до сих пор располагается в помещениях местного дворца культуры?
— Обе наших «Золотых маски» находятся у художника, который их получил. Дома у Елены Соловьевой. Она удостоена премий за костюмы наших спектаклей «Корабль дураков» и «Король Лир». Да, у нас пока нет своего пространства. Здесь их выставить нельзя просто по технике безопасности. Коридор очень узкий и нельзя его чем-то занимать. Поэтому выставляем по случаю, что называется. Вот был проект «Золотая маска» в Новокуйбышевске, который мне удалось привлечь в наш малый город. Сделали выставку афиш и обе «Маски» в большом фойе на время фестиваля выставили.
— 94 места для зрителей — это страх большого зала?
— Нет, это особенность театра, его художественно-эстетические пристрастия. Так свою студию видела Дульщикова, которая ее основала в 1970 году. Продолжая традиции, так его вижу и я.
— Вам не жалко тех людей, которые к вам на спектакли не попадают?
— С одной стороны жалко, а с другой — нет, потому что у них все еще впереди. Мы просто не можем играть больше, просто физически. У нас одно пространствоꓽ и репетиционное, и для игры, и для сцены. На нем же и декорации делают. То есть, каждый день на этой сцене что-то происходит. Нет такого, чтобы она простаивала. Кстати, у нас совершенно недорогие билеты. Самые дорогие — на премьеры, при этом у нас свободная рассадка, и все зрители находятся на расстоянии не более четырех метров от сцены.
— Вы уже давно стали очень модным театром, в который просто не пробиться.
— Ну и хорошо. Понимаете, я преследую одни цели, у зрителей и журналистов — другие. Мы живем и развиваемся параллельно. Где-то пересекаемся, но идем все равно рядом. Все, что касается модности, известности, славы — это для меня не более, чем некий сопутствующий фактор. Когда изначально принял театр после его создателя Эльвиры Анатольевны Дульщиковой в 2011 году, не было задачи сделать его известным. Зрители и без того приходили. Стояла задача сохранить театр, создать труппу, делать качественные спектакли, развиваться в разных направлениях, но сохранять заложенные традиции. Вот эти цели и задачи, при усердном их выполнении, и стали давать еще и такой дополнительный результат. Это прекрасно. Но не цель. Потому что если ставить целью популярность, то — все, она достигнута. Можно остановиться и прекратить развитие.
Театр — искусство живое. Это не кино, которое сняли и дальше можно жить, развлекаться, забросив профессию, потому что дивиденды тебе будут капать, как только в любом конце мира включат пленку с твоим фильмом. Театр — это только здесь и сейчас. Если сегодня, здесь и сейчас, именно на этом спектакле мы не докажем, что имеем право на существование, с такой же стремительной скоростью можем потерять все, что имеем, и те сто человек, что пришли сегодня, будут разочарованы. Больше они уже никогда не придут в этот театр. Мы их потеряем раз и навсегда. Нужно каждый день доказывать свое право заниматься профессией, как бы это ни звучало пафосно.
Самое важное, что у актера не бывает вчерашних заслуг. Те, кто вчера пришел, унесли с собой свои впечатления, а он всегда должен быть в тонусе. Не буду же каждому рассказывать: знаете, я хороший артист, потому что сыграл с блеском какие-то роли. Вы покиваете головой и забудете. Мне нужно доказать свой профессионализм, чтобы предмет для разговора был, чтобы вы получили собственные эмоции. Любые заслуги и звания, признание и уважение никак не говорят о качестве актера.
— Театральный успех — это аншлаг или «Золотая маска»?
— Ни то и ни другое. Для меня театральный успех, когда сегодня хорошо прошел спектакль. Когда он совпадает с моим внутренним мироощущением. Когда хотел сказать зрителю что-то со сцены и это прозвучало. Не всегда, между прочим, получается. Театральный успех, когда единение с залом происходит. «Маска» — это опять некие внешние заслуги. То, что может двигать театр, помогать ему, как нам в строительстве нового здания, но не более. Как только начну думать, что мне нужна награда – все, ничего уже не будет. Цели поставить спектакль для «Маски» никогда в жизни у нас не стояла. Не знаю, как это делается. Когда впервые услышал, мол, у нас есть спектакль для фестиваля, сразу возникло в голове: а это как? Надо заниматься делом и тогда все будет само приходить.
— Между прочим, вы сами являетесь членом жюри «Золотой маски».
— Да. Например, в 2019 году мы отсмотрели 54 спектакля за полтора месяца. Жил этот период в Москве. Долгие ночные заседания, чтобы прийти к какому-то консенсусу. Шестнадцать человек в жюри. Все с разными мнениями, от разных направлений. Там и художники, и актеры, и драматурги. После того, как очень-очень долго обсуждаем каждую работу идет закрытое, тайное голосование. Параметры вообще любые. Какие ты творчески, художественно для себя определяешь. То есть, это действительно очень сложный, но очень интересный процесс, но и зрители, и участники в большинстве своем уверены, что жюри всегда делает неправильный выбор, и действительно наша оценка безусловно необъективна. Вообще нет объективности в искусстве. Не существует. Априори не существует. Ее в принципе нет. Объективности. Потому что вам нравится красный, а мне нравится черный. Все. И здесь мы никогда не сойдемся. А взять красно-черный не получится. И ругались, и выясняли отношения, но в хорошем творческом плане. Морду никто никому не бил. Все было очень интеллигентно, слава богу. Все абсолютно честно и прозрачно. Взяток никто не дает, да и не взял бы никто.
— Жюри «Золотой маски» чему-то научило?
— Конечно. Колоссальный опыт приобрел. Посмотрел, по мнению экспертов, лучшие спектакли. Второе — общение с очень интересными творческими людьми, которые входили в состав жюри. Разговоры, разговоры, разговоры, разговоры. Ты имеешь свою точку зрения и еще 15 узнаешь по тому же поводу. Очень интересно анализировать, где что недопонял. Это дало огромный багаж расширения кругозора.
— Вы же еще и преподаватель. Где источник ваших талантов, откуда берутся артисты?
— Допустим, Екатерина Кажаева, Кирилл Стерликов, Сергей Поздняков, Василий Яров, Арсений Шакиров Олеся Игнатенко пришли из института Культуры. Правда, у них разные годы выпуска. Конечно, не все таланты уезжают из Самары, но, вы понимаете, какая штукаꓽ это очень большая проблема. Все стремятся в столицы, а из Москвы в регионы никто не едет, и львиная доля актеров, которые в регионах бы развивались, потому пропадает. Попросту их менталитет, сознание изменить. Даже предлагаешь вроде бы хороший театр, но в провинции — просто улыбаются и сидят без работы. Нам ничего другого не остается, как воспитывать свои кадры. Правда, у нас есть Любочка Тювилина, которая училась в Ярославле. Есть, Даниил Богомолов, который закончил ноябрьский гвоздковский курс.
— Почему или зачем люди ходят в театр?
— А по-разному все. Кто-то ходит, потому что модно. Кто-то потому что престижно. Кто-то за огромные деньги покупает билет на премьеру в Большой театр, чтобы потом просто сказать, что был на премьере в Большом. Сумочку выгулять, туфельки показать. Но многие ходят за внутренним наполнением, внутренней работой, для того, чтобы напитаться творчески. Кто-то ходит на любимого режиссера, кто-то — на любимых артистов. Цели разные. Но место сбора у всех одно. Зрительный зал. Только вот среднестатистический гражданин крайне редко приходит в театр. Если не брать заядлых театралов, специализированную публику, студентов. По статистике, кажется, процентов семь, если не ошибаюсь, может, восемь. Надо менять сознание. При этом, не только привлекать, но и воспитывать публику. Когда зрители думают, что раз они очень медленно разворачивают шоколадку значит, делают это тихо, они заблуждаются. Если уж невтерпеж — лучше быстро разверни. Мобильники, чипсы, жвачки на стульях. Считаю, это просто неуважение к тому месту, куда ты пришел. Вообще, сейчас культура театра очень понизилась. Помню, когда школьником ходил в драматический театр с родителями, всегда и мама, и бабуля, и отец всегда, приходя, переобувались. Сейчас об этом даже не думают.
в наших соцсетях
